Одна удивительная общая черта между Священным-Городом-на-Топи и Нова'Карадаром: громкое эхо, с каким шум жизни раздаётся вокруг. Пожалуй, в подземельи эхо даже мощнее, чем от стволов многовековых сосен и секвой. На днях, в первых рядах почтенных жителей города провожая с парадом отбывающие тёмные клинки, Меррок'Тва почти лишился слуха.
Теперь же от наслаждался гулом опустевшей столицы. Там раб - истощённый человек - оттирал от плитки на углу распитую и разбитую бутыль кислой ягодной браги. Там тёмный эльф заботливо вычёсывал щёткой шкуру дымчатого шахра хозяина. Чуть дальше порыкивали друг на друга, хватая игриво за уши, подрастающие котята, запряжённые в похожую на серебряное кружево коляску с вышитыми шелковыми подушками на сидении - подземный вариант кареты для какой-нибудь несовершеннолетней ещё сенории. В городе царило почти загробные умиротворение и тишина, и по улицам прыгал игривый и прохладный подземный сквознячок.
Меррок'Тва всегда знал, что весна - прекрасное время для войны.

Тихое шуршание чешуйчатых стоп, постукивание древка - даже двух, и тихий перезвон украшений на хвосте. Лизарды не пользовались эльфийскими своенравными кошками или рогатыми киринами светлых их братьев, а привозить с собой своих ездовых животных, любящих влажный воздух и мягкую почву, а не грубый камень, да и предназначенных больше для грузов, а не всадников, не спешили. В мирное время в Нова'Карадар верховные жрецы послали миссию в полсотни ремесленников и чаротворцев, теперь же большая их часть гостит ближе к войне, в городе союзных владык, снабжая эльфов ядами, водными мешками для атак с воды и всем, чего уже не могли производить ушедшие на войну теплокровные мастера. Лизарды не вступили в эту войну, но уже успели получить с неё прибыль. Пленённые рабы потекли в топи, ведь тёмным эльфам их столько не нужно; кровь людей окропляла алтари трижды чаще и обильнее, чем когда-либо с древней войны.

Пешая прогулка облачённых в странное сочетание почти-эльфийских одежд с неоспоримо-лизардскими мотивами узоров и украшений посла и его телохранителя окончилась на одном из внешних кругов городской паутины. Даже будучи из жречества сам, Меррок'Тва куда более симпатизировал логике этой части Ордена Крови в выборе места для работы. Под высеченной в скале небольшой - и куда менее помпезной, чем у центральных храмов и владений даже Средних домов - шамана встретили вооружённые атамами и кривыми короткими саблями адепты. Под игру цветных бликов, которые отбрасывали прирученные им духи самых разных мелких тварей с поверхности, гор и из глубин, лизард объявил себя, что желает видеть Сибил Багряную, главу Великого дома Аувриэтт, чтобы выразить ей своё уважение и просить допуск к подконтрольной ей библиотеке. Шамана в городе знали хорошо. Впервые появившись в нём двенадцать лет назад как рядовой колдун, он работал с магами тёмных эльфов довольно долго и плодотворно и почерпнул немало из их современной магии, в том числе от членов Ордена, осторожно делясь родным для лизардов искусством шаманизма. Теперь же ему было любопытно, до какого предела согласны теплокровные дружить и меняться теперь.
Жёлтые глаза смотрели с интересом на створки двери, ожидая возвращения посланца с ответом.

Оставив внизу, у входа, своего безмолвного телохранителя, Меррок'Тва поднялся вместе с проводником наверх. Возможно, любой другой гость тёмных, тем более Ордена, не спешил бы проявлять такое доверие, но только не он. Лизард был абсолютно спокоен, поднимаясь по лестнице, и мерно отстукивал посох и покачивался фонарь на нём. Духи мышей, саранчи и болотных мелких тварей ныряли в дымчатое стекло, будто в воду, и мутно, но ярко светился сердечник потусторонним переливчатым огнём, точно десять больших свечей. Вредители. В свой лучший артефакт шаман вселил не одного мощного миньона, а несколько дюжин вредителей. Им бы прятаться за тёмным стеклом, но ничего насылать на Нова'Карадар посол не собирался.
Так и не приземлившись ни на скамью, ни на табурет, удобный для хвоста и покрытый подушкой, он обводил чётким, но не слишком восприимчивым к цветам зрением кабинет. Быть может, расцветка куда менее эксцентричного и захламлённого роскошью, чем покои многих сенорим, рассказала бы что-то о владелице, но зрение лизарда разбирало лишь алый, и иссиня-серые оттенки всего, гасшие в ореоле кровожадно-яркого цвета.
- С-сенорим'ма Аувфрриэтт, - произнёс, поворачиваясь к порогу, будто не ожидал приход хозяйки и беззащитно стоял спиной, шаман. Его затёршийся за короткие, но полные дел годы среди теплокровных народов акцент предавался слишком тонким языком и глухо свистящими сквозь россыпь мелких острых зубов звонкими звуками. Знакомо и, одновременно, неисправимо чуждо играли иначе связки и ноты, которые они порождали, в глотке ящера. И острые плечи роб, и голова, покрытая вопреки обыкновению не оперённым черепом болотного хищника, а шёлковой с лентами и плетением цветных металлов и камней маской, в вежливом поклоне приблизились на две ладони к земле. Посох с фонарём стоял опёртым в плиту, не шелохнувшись, возвышаясь над опущенной макушкой создателя. Спрятавшиеся духи мерцали в толстом стекле. - Блис-стательно з-сдор-ровы и й-яр-ркхи, как йя вас-с з-сапомнил.
Лизарды немного иначе понимают чуждое им слово "красиво". Его принесли на Ладар эльфы и их верные человеческие ученики. Это теплокровные умирают, изрядно увяв, как по осени цветы. Для лизардов всё, что хорошо - связано с жизнью в достатке для себя и во благо детей своего племени, своего Бога. Женщина знает домашнее дело, грациозно танцует в кругу у алтаря, её тело здорово - это хорошо, это красиво. Но что до эльфов - так они, особенно их женщины, уже годами будучи не в зените своих сил, особенно по части потомства, выглядели обманчиво здоровыми. Это смущало сознание простых лизардов, но забавляло Меррок'Тва, который знал, откуда берётся эта красота, по крайней мере у тёмных последовательниц Региус и Фаида.
- Мой-я с-сегхотняш-шняйя пр-рос-сьба йедфа л-ли нес-сёт оф-фицсиальный хар-рактер, - продолжал, легко переходя к своей не слишком серьёзной проблеме "выходной" посол. - В-фидитхе л-ли, с-столь многхие из-с Кр-руга отбыли на в-фойну, и я с-слишком не з-санят к с-свойему неудовольс-ствийю. Буде с-случшится мне нес-сти волю Вер-рховных жрец-сов и мойего нар-рода туда, йя бы пр-редпочиол пр-ровес-сти вр-ремя с-с польз-сой. Напр-ример-р, - никогда не знаешь, что лизард улыбается - нелюдские морды слабо передают эмоции теплокровных. Но мягкая интонация свистящей речи шамана звучала именно так, будто он улыбался, - пр-родолш-шить из-сученийе маг-хии Кр-рови. В-фот йя и подумал, ш-што, раз-с с-с ос-сновной ч-шастьйю Ор-рдена нас-с раз-сделяйют вопр-рос-сы вер-ры, то с-с ваш-шим кр-рылом и подход-том рас-сч-шитывайю на друш-шбу. Потому спр-рашивайю раз-среш-шенийя у вас-с на дос-ступ в в-фаш-шу библиотеку.
Конечно, для мага крови, каким был лизардский колдун, можно было бы подыскать что-то и в публичной библиотеке, а самые важные специальные работы Ордена, предназначенные для просвещённых, он едва ли бы разобрал. Меррок'Тва ни словом не обмолвился, что работы исследователей ему не столько затем, чтобы нарастить силы, сколько затем, чтобы найти новые пути. Он прекрасно знал, по какой логике проводятся ритуалы, и мог отследить те, которые умел проводить сам или видел лично. Но как найти следы, когда кровь давно смешалась с почвой, прах распался, а пески занесли место, меняя до неузнаваемости всё? Жрецы в путешествиях во времени и поисках забытого, передавая знания и традиции по призванию, были не сильны. Учёные же - возможно.