Гарольд, будучи в совсем лёгком подпитии и традиционной для изгоев общества праздничной хандре, то болтал ногами, как мальчик, то переплетал их с изящными балясинами розового мрамора. Первые (ноги), особенно в сапогах, пусть и ставших поизысканнее с переездом в столицу два года назад, изящнее оттого не становились ни на йоту, но хоть не кривились и не коротились. Кстати, благоразумно носившей мягкие платья и заботившейся о каждом своём ребёнке, но в случае Ро - не слишком долго, матушке сегодня бы исполнилось... двадцать восемь, нет, двадцать девять да тридцать восемь... Да, шестьдесят семь лет. Лица маркизы младший сын уже не мог вспомнить, но про празднование в её честь и съезд семьи в старый замок ко Дню Клятвы помнил точно.
Она была бы теперь совсем старая.
- Ради тебя, быть может, я бы в Междуречье и заехал, матушка, - отсалютовал уже почти пустым кубком разошедшейся золотыми лучами вспышке на фоне истинных, блёклых и холодных звёзд.
"Но только после турнира".
И опять, проглотив последний глоток вина и не почувствовав вкуса, он отставил кубок и оглядел дорожки тёмного сада сверху-вниз.
- Пойдём. Может, я успею дочитать второй том, - прозвучало где-то справа и снизу. Ро услышал женский голос лишь краем уха, продолжая думать о своём.
Например, что зря, наверное, он будущему сопернику пожелал удачи в попытках. Немного самонадеянно - и несолидно! - подначивать юнцов, даже если выглядишь лишь чуть старше. Но Гарольд ликовал. Трое из его сильнейших возможных соперников в этом году по разным причинам не участвовали, а, значит, у него был шанс скинуть всех. Неплохой подарок себе самому к тридцати годам, для недоноска-недомерка, которого всегда задирали, м? И в этот же - или следующий - год выходить, как Анатоль Брангасс, прошлогодний победитель. Пока цел. Ведь можно упасть и убиться, а даже если не убиться - в тридцать кости и силы собрать тяжелее, чем в восемнадцать.
О таких вещах лучше не думать. Вершины будут взяты, скалолазы целы, посыл - донесён до широких масс, папаша накормлен куском чести и доблести - чтоб он подавился - и будущее приятно и ещё менее обременительно.
Цок-цок-цок.
И вообще, можно было бы жениться наконец. Не понятно пока, правда, на ком, но дев с землёй в приданном и без братьев-наследников со всех сторон в Анайрене уже лет ...дцать не видели, а мало ли остальных, всяких? Гарольд, конечно, ничего, кроме денег и умения их любыми способами добывать, конечно, не имел, но и это уже немало, не так ли?
Цок-цок-цок-цок-цок-цок.
Риш не нужно было отсылать в Риас с подарком кузине, а ехать самому, сразу после турнира. Без своей содержанки барон Эштон всё чаще находил, что тоскует на ранее бивших по голове чистым восторгом пирушках, что уж говорить о будних часах, когда даже Основы зелеварения - о, этот огромный талмуд! - переставали его увлекать. Тревожное ощущение пресыщенности столицей на третий год стало его пугать. Что дальше-то?
Цок-цок-цок-цок.
Неловкое движение руки - с пьяными всегда так бывает - и кубок полетел вниз, на бегущую от садов к городу дорожку. Опустив чуть съезжающиеся и разъезжающиеся от переносицы глаза вниз, Гарольд увидел, что пустой кусок металла чуть было не задел белобрысую с волнистыми локонами головку и звякнул о камень чуть позади. Очень быстро несостоявшийся сегодня принц вечеринок сообразил, что это идёт его шанс вернуться и ещё немного погулять, чтобы не тащиться в пустой дом и разорять собственный погреб в одиночестве. Очень легко сложились в голове везде как надо "почему" и "да", и, не глядя, что до совсем не мягкой мостовой добрых три его роста, щуплый барон соскочил с уступа и спрыгнул вниз.
Будь он ещё пьянее, болели бы не только ноги от отдачи мягких сапог и живот от неудачно уткнувшейся в него рукояти шпаги.
- Девушка! - позвал Ро. Быстро, поднимаясь, проведя руками по полам дублета и штанам, будто в темноте да на зелёном бархате вообще возможно увидеть пыль, он подхватил уроненный - и поцарапанный, наверняка, - кубок и взял другой рукой барышню за предплечье.
- А, девушка, а давайте почитаем вместе! - с нездорово весёлым блеском в глазах предложил Гарольд. Ему даже нравилось, как двусмысленно и нагло звучало предложение, хотя сам Эштон не совсем понимал, что будет делать с приглашённой кем-то и теперь шедшей в одиночестве мещанкой. Рослая девица, кажется, даже на палец била будущего чемпиона турнира, несмотря на каблук на его сапоге, но...
Да, Гарольд никогда не мог много пить, а в столице распустился. Иногда ему совсем сметало собственные же барьеры. Вот что с людьми делает скука.

[ava]http://i61.fastpic.ru/big/2014/0629/dd/3b468c551549eb4f8b5a833f82794add.jpg[/ava]

Отредактировано Гарольд Эштон (2014-09-06 02:28:51)

Не сразу мелковатый барончик понял, что его вежливо, без воплей, криков и прямых формулировок, без пощёчин и фингалов, изящно так и сухо отшили. В опьянении вообще соображалка работает медленнее, зато смелости, смелости сколько! Как раз достаточно, чтобы борзеть и лезть на что-то не своей весовой категории.
Напейся Ро Эштон так пару лет назад, девица Аэлнесс была бы похищена из-под носов братьев и жениха и увезена в путешествие за край разведанных морей в безраздельное выдрино пользование обожание. Она, кажется, тоже была не против избавиться от участи племенной кобылы. Кто знает, что она думает теперь... О том, как счастлив маркиз Филесил в своём позднем браке с переспевшей и своенравной сестрой сюзерена, Гарольд ничего не хотел слышать, но услышал недавно. Боги знают, как ему тогда хотелось в упор разрядить явившемуся ко двору лорду двузарядный арбалет: по одному болту в каждый глаз! Пусть тот о существовании недомерка из семьи Эштонов мог даже не знать... Зависть - кошмарное чувство.

Упавшая с предплечья высвободившейся девушки рука касалась шпаги.
Нет, Гарольд, конечно, нахватался немало от пиратов (помимо пинков и подначек), но настолько подонком не был. Угрожать оружием женщине? Ни за что, никогда, тем более не за такую мелочь - это же совсем... совсем...
Однако пьяный Гарольд был ещё тот упёртый и неунывающий прилипала, который держался нагло и самоуверенно не насилу, а абсолютно естественно: все подавленные в обычно спокойном заучке качества, которых недоставало по жизни, проявлялись за раз.
- Девушка-девушка, сто-ойте! - в два шустрых прыжка догнал Иссу благородный почти-пират. Какое счастье, что примерно таким его и знали в столице: не хандрящим и зависающим над волокитой клерком, младшим и самым невзрачным из отцовского выводка.
В этот раз пальцы на локтях у девицы - ах, какие волосы, Риш обзавидуется! - лежали крепко, и даже зажатый в левой руке кубок не ослаблял хватку, как и не позволял размахнуться и ударить. С туфлями тоже стоило быть аккуратнее, не важно, что в любое время года барон Эштон предпочитал сапоги.
- У меня своя библиотека битком, я вам безвозмездно любую книгу, какую присмотрите, подарю, только давайте ненадолго вернёмся и хлебнём по глотку из фонтана, а? Пошли-пошли, нам в другую сторону!
Идти домой всё равно слишком рано, а Гарольду надоело ошиваться по попойке в одиночестве.

[ava]http://i61.fastpic.ru/big/2014/0629/dd/3b468c551549eb4f8b5a833f82794add.jpg[/ava]

офф: немного сумбурно, но давайте представим, что вокруг действительно слишком сильный галдёж, чтобы расписывать каждого непися? И никто никогда не руководствуется логикой, когда встречаются две излишне весёлых толпы. Они там ещё следом прыгать станут и вылезать мешать :3

Допился! Как есть, допился до - до духов Лабиринта Региус, до тьмы беззвёздной в голове, до полного помрачения рассудка, такого, что страхи начали мерещиться наяву. И. главное - до непонимания нематериальности - ну, или, хотя бы, относительной эфемерности происходящего. Отпустив барышню и отшатнувшись от неё и этого страшного... существа из её спины на здоровый конский прыжок со сдавленным "ва-а-а!", Гарольд чуть было не грохнулся на зад, но природную лёгкость и набитое шишками проворство со стремлением во что бы то ни стало не падать удержали его в последний момент. И кубок в расслабившейся, но слишком загребущей руке - тоже.

Хотя Гарольда с натяжкой можно было назвать смелым... даже скорее осмотрительным... даже скорее слишком осмотрительным в вопросах собственной безопасности... короче, чего лукавить, был по жизни Гарольд трусом! - но убегать со всех ног - как известно, у выдр длинные хвосты и очень короткие лапки - никогда не спешил. Зачем тратить силы, если можно затаиться и переждать? Вот и испугавшее его наваждение, конечно, подавившись дыханием и оглохнув поначалу от вопля и стука сердца в ушах, барон Эштон просто переждал.
Не хорошо и не плохо иметь пытливый ум, требующий объяснения, а не оправдания, всему странному и чуждому.
"Магичка?"
Магам неподвластен контроль разума - об этом на свою беду оказавшемуся неодарённым хилому ребёнку говорил дядя. Обман зрения, доводящие до истощения пытки, но не сам разум. То, как легко и незаметно развеялся морок со страшной огромной бабкой, лишь убедило Эштона в этом.
"Вот обманщица!" - смахнув с виска холодный пот, зло подумал Ро. Вот для своей злобы он даже оправданий не искал - он просто отвык принимать такое странное нет, и тем более не собирался терпеть непонимание с другими гостями, если девица наплетёт им вздора. Он ведь просто пригласил!
Набрав в лёгкие воздуха, быстрым шагом - не барское это дело, за бабой из черни, хоть и магичкой, бегать! - барон устремился следом.

Гулянка у винного фонтана продолжалась, и не собиралась останавливаться раньше первых голубеющих разводов на востоке. Именно на таких вечеринках, где после полуночи просто задорные песни сменялись откровенной и бесстыдной пахабщиной, обычно с глаз идеалистов снимались нежнно-розовые покровы, и весь "цвет и радость человеческой расы" представал в реальном, отвратительно-земном и упадочном виде. Нет, конечно, где-то помимо королевских приёмов существовали, жили по-настоящему, соблюдая внутренне и внешне кодекс чести истинные рыцари, где-то были взаправду все эти великолепные и полные чувства собственного достоинства, как далёкие холодные звёзды, леди. Но открывались и эти - дети дворян, пресыщенные миром, процветанием и достатком, слишком далёкие потомки по-настоящему заслуживавших уважения и своих титулов благородных. Такие очень легко маскировались под рыцарей, когда выходили вместе с настоящими. Они беседовали с леди, как требовал этикет, потому что за нежными чувствами леди стоял статус, и связи и, иногда, даже мечи и вассалы её отца, но совершенно не церемонились с теми, кто мало мог противопоставить уже их мечам и кошелькам. На свои пирушки они выбирали девушек попроще, посговорчивее, потерпимее, чтобы не продолжать маскарад, а развлекаться как нравится, не заботясь о репутации. Словом, это были настоящие выродки поколений наследных никого. Такие как Гарольд.
- О, девушка! - сделал широкий жест рукой один весёлый и изящный парень в малиновом дублете и ослепительно-белых шоссах. - Вы к нам ли? Потерялись?
- 'Сель, у м'леди потеряна туфелька! - ахнула девушка в декольтированном платье, спрыгивая с гранитного пьедестала. Помимо чуть заметного деффекта речи она красовалась невообразимо, неестественно длинной и ярко-алой волной прямых волос, которые были собраны не в косы, а очень свободные кольца.
- Милая, вы т'ак бежали, почему? - заворковала она тут же.
- Выпейте, - набрав небольшой кубок, кивнул ещё один молодой человек. Не зная, тяжело было понять, что он был хозяином сегодняшнего "домашнего" приёма: большинство гостей, несмотря на пестроту и разнообразие в украшении нарядов, следовали одной моде и одевались, нередко, у одних портных. Бароны, виконты и графья без земель - самая многочисленная и средняя во всём, от богатства до талантов.
- Ах, барон Эштон, а мы вас потеряли!
... удивительно ли, что именно среди такой, глупо прожигающей жизнь молодой посредственности самоутверждался что-то повидавший и знающий (и кругом униженный) отпрыск Риасского маркиза? Несоответствие родовитости титулу в этой компании его образу лишь подсыпало перцу, а не вызывало вопрос "за что и почему?".
- Да, знаете, виконт, - подходя даже слишком широкими шагами для своего роста, начал Гарольд. В руке он вертел свой кубок, - я специально прихожу на ваши встречи, чтобы перетаскать вашу великолепную посуду!
Группа разом рассмеялась: кто-то искренне, кто-то неестественно, кто-то просто нервно. Все знали, что Гарольд Эштон сказочно, занебесно, просто непростительно, свински богат. Воспринимать его при встречах вживую всерьёз многим было сложно из-за недостаточной внушительности: никакое с трудом годами набранное на узкие плечи и хилое тело мясо и правильная одежда не исправляли того, что невысокий барончик с сияющими синими глазами (какие, кажется, только у детей и бывают) на гладко выбритом лице в без малого тридцать лет вместо солидного дядюшки для всех выглядел младшим братом, мальчишкой. Вспоминали, наверное, только когда просили в долг или проигрывались. И бледнели. Мало кто представлял, что Гарольд, кроме денег в том количестве, в котором они уже ничего не стоят, по жизни мечтал о том, чего не купишь, а своих должников потрошил просто потому что мог и не желал делиться тем, чего им, на самом деле богатым своей глупостью, не хватало до полного счастья.
- М'лорд, у вас ещё...
- Сломанная, - отбросил туфельку без каблука в сторону он. Иссу, которой тем временем сунули под нос набранного из верхней каменной чаши молодого и такого дешёвого в столице вина.
- Девушка со мной, - прежде, чем кто-либо успел задать разболтанными, но связанными вином языками вопросы, добавил он, - только ей отчего-то не весело.
Откуда-то со стороны поместья давно уже нарастал шум, но теперь он доносился совсем ясно.
- Это правда, милая? - отнимая - наконец - ото рта магички напиток, спросила воркующая заика. Но думать никому о маленькой проблеме не довелось.
Переменчивое, как у стайки сорок, внимание молодых дворян переметнулось к спускавшейся в сад с фонтаном по высокой лестнице группке. У них франт с лютней громко орал "А на волшебном посохе нехилый набалдашник". Очень мило с его стороны было напомнить Гарольду и всем, в честь чего сегодня гуляли. Выдрёныш, подобравшись, наконец, к отвергнувшей его колдунье, первым очнулся от очарования песенки и её безголосого, но исполненного энтузиазмом исполнителя, и воскликнул поверх оглушающего шума и галдежа гулянки:
- А ведь наша подруга - ученица незримых искусств! Надо развеселить!
Вскрики одобрения вовсю приветствовавшей прифонтанную компашки встретили его не предвещавшее ничего хорошего предложение раньше ближайших собутыльников, но практическое решение нашли здесь же, господа "в белых шоссах" и "хозяин, с янтарной брошью".
- А гляньте, у нас вино в основании пропадает. Мерилин, хорош шептаться!
... Хотя раньше казалось, что именно семья так душила в Малыше Ро все его прекрасные порывы, он стал замечать за собой всё более дурные выходки именно после начала путешествий. Наверное, это он расстался с этой иллюзией, и ещё с парочкой, и, наконец, пришёл к осознанию того, что доброта - не золото, в сундуке век не лежит, а, как несъеденное варенье, скоро портится и покрывается плесенью, превращаясь в отраву и дрянь. Поскольку неразделённого добра в Гарольде было для его роста через край...
- Да, девушки, ныряйте-ка в фонтан! Не каждый день в нём вино хлещет!
...Значит, места для всякого дерьма, помимо въевшейся с детства в хребет зависти, было тоже предостаточно.
А Гарольду не нужно было даже прилагать руки: младшие господа сами "нырнули" двух неродовитых миледи под улюлюканье, треньканье и галдёж прибывших к месту гулящих.
Он только поспешил отступить на пару шагов от края, чтобы его не затянуло следом - все подоставали свои сосуды и вознамерились пить и умываться по колено в винище по примеру визжащей и хохочущей Мерилин и закинутой насилу в красный водоворот Иссы.
Хаос и вакханалия начинались на таких пирушках спонтанно, он же, как хозяин стольких заведений и борделей, знал, когда не стоит в них лезть, а наслаждаться издали.
Наслаждаться, как топят белобрысую мерзавку, например.

[ava]http://i61.fastpic.ru/big/2014/0629/dd/3b468c551549eb4f8b5a833f82794add.jpg[/ava]

Отредактировано Гарольд Эштон (2014-09-15 02:43:57)

Сколько раз Ро, владелец и зачинщик самых сумасшедших балаганов в Междуречье, стоял вот так,  наслаждаясь не самим спонтанным и весьма глупым "весельем", а зрелищем, открывавшемся уже в паре шагов от безумствующей толпы. Ему, взращенному в глухой провинции, практически в одиночестве старого замка, и уже чуть позже в Риасе видевшему гуляния на цветных улицах, пирушки на грани оргии, какие собирались в столицы, казались одновременно отталкивающими и очаровывающими. Разгул не был привит маленькой выдре, но нас же всегда манит то, что запретно и скандально, если мы не знаем, куда податься, не так ли?
Вот сейчас Гарольд пожалел, что он не может наблюдать за безумцами с расстояния побольше, из альковы с мягкими подушками и тяжёлыми парчовыми занавесями или с балкончика с невесомыми и прозрачными балясинами где-то под потолком. Он потерял объект своей мести и, обходя толпящихся в фонтане и у бортов идиотов в поисках своего зрелища, рисковал быть зашибленным или хотя бы замеченным.
- М'лорд, 'дите нам! - взвизгнула, дёрнув головой неестественно-красными локонами девица Крезо. Брызги уже размыли подчернённые ресницы и окрасили в розовый белые кружева в вырезе платья, но даже нелепое и неаккуратное лицо чьей-то внебрачной дочери казалось красивым от лучащегося из неё неподдельного пьяного счастья. - М'лорд, вино, прекрасное, попробуйте!
Она втянула руку Гарольда с кубком в неописанный над чашей круг, ловя за него летящие капли. Не удивительно, что, стремясь восстановить равновесие и не упасть лицом о камень, он позволил затащить себя и в сам фонтан, хотя тут же стал искать пути отступления.
А пути схлопнулись. Гарольд и серьёзно занервничал. Подошвы его сапогов скользили, и он даже нетрезвым помнил прекрасно, как легко топчут в толпе тех, кто оказывается на земле.
- Да-да, чудно, - крикнул он, отмахиваясь от угощений красноволосой Крезо, за которыми, наверное, она полезла бы с ним целоваться, несмотря на целую ладонь отставания по росту сына маркиза. Другая рука выдры уже была на эфесе меча, готовая сквозь людей прорубаться, но от малинового виконта в больше-не-белых шоссах пришлось уклониться. И тут он увидел оседающую у статуй, держащих верхнюю чашу, колдунью. Намокшее, особенно по подолу и сверху, липнущее к груди, растянутое и сползающее неприлично низко, синее платье выдавало её своей незатейливой простотой на фоне узорчатых модников с пенистым кружевом. Ро было злорадно ухмыльнулся про себя, как понравилась самостоятельной зазнобе в её же, магички, честь устроенное купание в вине, но потом разглядел, что, кажется, ей понравилось слишком сильно.
Это всё было так в духе Гарольда Эштона. Никому не нужный и рождённый между двух поколений большой семьи, он так усиленно любил и баловал себя сам, что забывал об окружении. Пока собственная совесть не пихала его локтем в бок - мол, ну смотри что ты наделал! Разве это поступок достойного сына благородного лорда? Достойно, конечно, было ещё много неприятных вещей, уж пираты-то знали, какой дрянью холёная шкурка выдры набита.
Но женщины, его милые продажные и независимые "честные"!
"Как всегда, Ро, ты наворотил дури, - сказал он себе, протискиваясь между людьми, - расхлёбывай, капризный придурок".
Девушка уже осела на самое дно чаши, и разводы вина подступили ей к скулам. Она даже не пыталась поднять голову над плещущейся жидкостью.
- Эй, э-эй, - совсем тихо в окружающем шуме и визге позвал Гарольд, чуть приподнимая из лужи за плечи её. Тяжёлое тело, пихающиеся со всех сторон и спотыкающиеся о ноги и пузыри платья люди, не до конца ясное, ещё замутнённое общей радостью понимание, что всё всерьёз, пробивающееся медленно сквозь вечное оправдание "это не я, это все виноваты!". - Барышня, тебя здесь задавят...
И задавят. А из бледных губ и носа в ответ на тряску ишь стекли розовые струйки, никакого признака сознания.
- Что-то случилось? - спросил кто-то над плечом.
- Да, пошёл к Яшре! - огрызнулся Ро, вставая, поддерживая за талию, обмякшую магичку. Пришлось пихаться локтями и слушать возмущённые вскрики с обеих сторон, лишь чудом не валясь вместе с ношей, скользя по облитому вином полированному камню.
- С дороги, придурок нажравшийся, - процедил сквозь зубы последний раз Эштон, неуверенной ногой наступив, наконец, на покрытую травой землю, и тут же колени его подкосились. Гарольд опустил бессознательную с пропитанным вином платьем и присел рядом сам, чтобы не грохнуться. Несколько мгновений он тупо вглядывался в её лицо - здесь, рядом с линией сиреневых кустов вдоль дорожки, ночь не разгонялась даже льющимся с небес волшебным огнём. Изо рта на намокшие и встрёпанные волосы стекала всё та же фиолетовая в скудном освещении струйка.
"Наглоталась", - догадался, наконец, Гарольд и, стерев рукавом с собственных век и лба брызги, приподнял блондинку за плечи.
Где-то в затылке прострелило ощущение, что он всё это уже проходил.
Перекинув девицу через свою руку с таким же мокрым рукавом, он пересел на колени и, подняв космы и наклонив светлую голову, стал стучать ей по спине другой ладонью.
Он всё это уже проходил.
Со стороны, наверное, выглядело, что напившаяся в свинство парочка обнимается, готовясь завалиться и резвиться дальше прямо при всех на траве.
Гарольд всё-всё-всё это уже проходил: спасал утопленниц, чьему отчаянию дал толчок, а потом долго-долго-долго извинялся. Просто необучаемый идиот, не правда ли?

[ava]http://i61.fastpic.ru/big/2014/0629/dd/3b468c551549eb4f8b5a833f82794add.jpg[/ava]